А давайте возрождать сообщество. Перепост для потенциальных участников.

[Фердинанд Касачужица]

Асоциальное общество кавайных недофилологов

---

[экзистенциальненько]

Вопрос к сообщникам. Пространный, так что на него не удобно отвечать.
Каким образом формировалось то, во что вы верите (или не верите) сейчас? Я так понимаю, большинству здесь около 20, то есть мировоззрение какое-то уже, скорее всего, есть. Как вы пришли к тому, что думаете сейчас о жизни и о мире? Думали о чем-то, когда были маленькими? Прочли какие-нибудь книги? Послушали кого-нибудь? Получили очень полезный жизненный опыт? Комбинация этих факторов или что-то еще? Ясное дело, что мы еще юны и есть куда развиваться дальше, каждый день узнаешь что-то новое, но мне думается, что основы уже лежат у всех.

@темы: вы хотите об этом поговорить?

---

Наверное, эта штука многим знакома, но пусть будет.

[Фердинанд Касачужица]

Правила русского языка

Коллективное творчество посетителей Узла МОзгового ПИТания
Подлежащее, оно не нуждается в уточнении местоимением.
Помните о том, что в большинстве случаев связку "о том" можно исключить.
Кое-кто стали забывать правила согласования главных членов предложения.
Если хочете использовать глагол, то спрягать его нужно правильно, а не как того захотит автор.
Страдательный залог обычно должен быть избегаем.
Не забывайте про букву "ё", иначе не различить падеж и падеж, небо и небо, осел и осел, совершенный и совершенный, все и все.
Кто не чёкнутый и не из чящи вышол, правильно пишет гласные после шыпящих.
Небезинтересно было бы взымать штраф с безолаберных за неверное написание гласных после приставок.
Кто не знает, в каких словах пишется буква э, тот в русском языке ни бэ ни мэ.
Блестните неповерхносным чуством языка при написании непроизносимых согластных.
Надо придти к пониманию, что пишется только "прийти".
Пообтершись в корридорах оффисов, в будующем мы станем сведующими и прийдём к тому, что в наших текстах будет учавствовать всё меньшее колличество лишних букв.
Где пишутся сдвоеные согласные, а где они обосновано не сдвоенны - проблемма не колличественая, а качественая.
Не следует пытаться не избегать двойных отрицаний.
Не ставьте два "не" подряд, если это не необходимо.
У слова "нет" нету форм изменения.
Коллеги обращения надо как-то выделять.
В репликах тезисах наездах ставьте запятые при перечислении.
Которые являются придаточными предложениями, составлять надо правильно.
Без пол-литровки пол России не поймёт как пишутся сложные имена-существительные.
Мы хотим отметить, что менять лицо, от имени которого ведётся изложение, автор этих строк не рекомендует.
Заканчивать предложение местоимением – дурной стиль, не для этого оно.
Тех, кто заканчивает предложение предлогом, посылайте на. Не грубости ради, но порядка для.
Не сокращ.!
Проверяйте в тексте пропущенных и лишних слов в тексте.
Что касается незаконченных предложений.
Если неполные конструкции, – плохо.
Правило гласит, что "косвенная речь в кавычки не берётся".
Одного восклицательного знака вполне достаточно!!!
НИКОГДА не выделяйте слова. Человек, читающий текст с выделениями, чувствует, что его собственному пониманию смысла н е д о в е р я ю т.
Используйте параллельные конструкции не только для уточнения, но и прояснять.
Правиряйте по словарю напесание слов.
Числительные до 10-ти включительно лучше писать прописью.
Склонять числительные можно сто двадцать пятью способами, но только один из них правильный.
Задействуйте слова в предназначении, истинно отвечающем осмысленности.
Неделите не делимое и не соединяйте разно-родное, а кое что пишите через дефис.
Метафора – как кость в горле, и лучше её выполоть.
Штампам не должно быть места на страницах ваших произведений!
Сравнения настолько же нехороши, как и штампы.
Неуместная аналогия в тексте выглядит как шуба, заправленная в трусы.
Сдержанность изложения – всегда абсолютно самый лучший способ подачи потрясающих идей.
Преувеличение в миллион раз хуже преуменьшения.
Не применяйте длинные слова там, где можно применить непродолжительнозвучащие.
Сюсюканье – фу, бяка. Оставьте его лялечкам, а не большим дяденькам.
Будьте более или менее конкретны.
Как учил Эмерсон: "Не цитируйте. Сообщайте собственные мысли".
Кому нужны риторические вопросы?
Слов порядок речи стиля не меняет?
Вотще уповать на архаизмы, дабы в грамоте споспешествовать пониманию оной, ибо язык наш зело переменам доднесь подвластен.
Сознательно сопротивляйся соблазну сохранить созвучие.
Нечаянно возникший стих собьёт настрой читателей твоих.
Стих, где рифма на глаголах строится, самым первым на помойку просится.
По жизни усекай насчёт своего базара: хочешь неслабо выступить, – завязывай в натуре с жаргоном.
В ж. табуизмы. Выжимай из себя эвфемизмы.
Это тебе, автор, (нельзя прерывать повествование в неожиданном месте) понятно о чём пойдёт дальше речь, но пожалей людей, не вынуждай перечитывать.
Уточнения в скобках (хоть и существенные) бывают (обычно) излишними.
Если хочешь быть правильно понятым, не используй foreign language и варваризмы. Ферштейн?
Ради презентативности будь креативным промоутером исконно русских синонимов на топовые позиции рейтинга преференций.
Позаботься о благозвучии фразы, у тебя ж опыта больше.
Книгачей, чясто безо-всякех правел, и учонности, чюствуит что чтото нетак.

Нудные дополнения:
У строгой завучи все знают правила склонения имён существительных общего рода и исключения из них.
Проверяйте род обеих существительных для корректного написания собирательных местоимений в обоих формах.
Иногда, если прямое дополнение не заменит страдательный залог, останется смысловая неопределённость.
Милостевые государи, надо знать исключения из правил написания гласных в суффиксах.
Молодёж, кто не дремучь, род существительного и краткость прилагательного - ключь к пониманию необходимости мягкого знака после шипящей в конце слова.
Мягкий знак в неопределённой форме глагола должен определятся по наличию его в вопросе к глаголу, что иногда забываеться.
Если ужь невтерпёжь похвастать знанием правописания мягкого знака в конце наречий после шипящих, изучите исключения.
Ещо не во всех наречиях после шипящих под ударением пишется "о".
Не редко не сдобровать тому, кто ниразу правильно ни напишет "не" и "ни" с глаголами и наречиями.
Не гоже безразбору впику правилам валить в месте внавал правописание наречий и выражений, на них похожих.
Нехудший вариант - запомнить не исчислимый список прилагательных, имеющих один вариант написания с "не".
В вопросительных предложениях, где отрицание логически подчеркивается, "не" пишется отдельно, неправда ли? Или это не правда?
Применяя деепричастный оборот всегда выделяйте его запятыми.
Играючи, отличают знатоки деепричастный оборот от наречия, в которое он перешёл.
Причастный оборот стоящий после определяемого слова выделяется запятыми.
Стоящий до определяемого слова, причастный оборот не выделяется запятыми.
Оторванный от определяемого слова выделяется запятыми причастный оборот.
Применяя неоднородное, сочетающееся с причастным оборотом, определение, после оборота запятую не ставьте.
Всё, объединённое обобщающими словами, разделяйте запятыми: однородные определения и неоднородные.
Как обособленное приложение, этот оборот, присоединяемый союзом как, не выделяется запятой.
Вводную конструкцию конечно же выделяйте запятыми.
Притом, некоторые слова, буквально, очень похожие на вводные, как раз, никогда не выделяйте запятыми.
Ох, они, грамотеи, разделяющие запятой цельные сочетания междометия.
Над правильной пунктуацией во фразеологизмах нам всем ещё работать, не покладая рук.
Ставьте правильные чёрточки-тире длинное, с пробелами, а дефис чуть — чуть покороче, без пробелов.
Следует в течении одной секунды определяться в отношение отличия предлога от существительного.
Часто ошибки от того, что не понятно: нето это союз, нето предлог с местоимением.
Не стройте загадок из многоточия в конце исчерпывающего предложения...
Мудрое правило резонно призывает: "... не применять ... многоточие внутри ... цитат".
Корректор скажет нам своё "извините" и уберёт кавычки со скрытой цитаты.
Ответ отрицательный на вопрос о том, ставится ли вопросительный знак в предложении с вопросительной косвенной речью?
Никакой самовлюблённый Банк, его Президент и Председатель Совета Директоров не пишутся с заглавной буквы.
Только издательство Русский Язык всегда правильно выделяет названия кавычками, а не заглавными буквами.
Всёж-таки хорошобы изучить раздельное и дефисное написание частиц.
Тире - не загадка. Оно изученное, объяснённое, расписанное. Применяйте правильно.
Удобочитаемость нарушается порой пишущим неправильным выбором формы дополнения.
По нашему глубокому убеждению, мы полагаем, что автор, когда он пишет текст, определённо не должен приобретать дурную привычку, заключающуюся в том, чтобы использовать чересчур много ненужных слов, которые в действительности совершенно не являются необходимыми для того, чтобы выразить свою мысль.
Повторно повторять всё повторяющиеся однокоренные слова – это тавтология – лишнее излишество.
Когда у журналистов самолёт взлетел на воздух, примчались кареты скорой помощи и все ищут чёрный ящик, надо понимать, что самолёт взорвался, приехали машины медпомощи и разыскивается оранжевый шар.

---

Идеечка.

[Фердинанд Касачужица]

Товарищи, поелику мы люди околофилологические, а мозги наши имеют полный набор зубов и жаждут чего-нибудь жевать, давайте знаете что делать? Давайте создадим общую копилку ссылок с занимательным содержимым.

Начну для вдохновления с Топоса, при должной усидчивости можно найти там всё, что угодно, на любые темы и в любом исполнении. Культурология, литературоведение, языковые вкусности, философиён, куда ж без неё.

Здесь вот всё удобно находится, лаконочное оформление, никакой ебучей рекламы, литературоведенье-языкознание. Просто песня, а не научка.

Как фанат Михаила Эпштейна, рекомендую Дар слова, здесь заливают слюнями клавиатуру любители покопаться в словообразовании и напридумывать новых актуальных определений.

Давайте дальше вы, товарищи!

---

[Фердинанд Касачужица]

А как вы, товарищи асоциальные, определяетесь с таким ощущением как принадлежность? Другому хуману, какому-либо сообществу - не суть.

@темы: вы хотите об этом поговорить?

---

[Фердинанд Касачужица]

Товарищи асоциальные, а у вас в восприятии есть какие-то устоявшиеся условные признаки, по которым вы можете сразу с более-менее твёрдой уверенностью сказать, будете ли общаться с тем или иным человеком, ещё толком его не распознав?

@темы: вы хотите об этом поговорить?

---

[экзистенциальненько]

Вот еще одна моя претензия к людям: у ооочень многих, счастье стоит как высшая цель и стремление в жизни, просто по определению, а страдание воспринимается исключительно негативно и как то, чего надо избежать любой ценой. Ложь и ложь. На мой взгляд. А на ваш?

---

простые и непростые?

[ame_twins]

Мы все склонны в той или иной степени классифицировать людей. Кто-то - по индивидуальным критериям, кто-то - на основе уже существующей классификации (пресловутая соционика, например). Так проще ориентироваться, включать поведенческие шаблоны и, разумеется, отличать "своих" от "чужих".

Вот об этом типировании человеков и предлагаю поговорить. Понятно, что тут все, как видно из названия, с социумом не на широкой ноге, ну так это наверняка только делает классификацию изощренней)

В качестве затравки - случайно попавшийся на глаза фрагмент.

Один мой знакомый сказал вдруг:
- Не выношу «простых людей». Я не дворянин. Мой дед был рабочим. Но мы, наша веточка большой семьи – мы вырвались. Старались, учились, карабкались. Надрывались! А почти все родственники остались внизу.
- А кто они? — спросил я.
- «Простые люди», — осклабился он. – Работники нижесредней квалификации. Не читают книг и газет. В интернет не ходят. Смотрят «ржачку» по телевизору. Мало зарабатывают. Ни к чему не стремятся. Живут в захламленных, ободранных квартирах. Мужики пьют пиво из пластмассовых бутылей и не гладят брюки. Все тётки в трикотаже, толстые. Недавно был на большом семейном сборище. Боже, как тяжело. И не о чем говорить. Мне с ними безнадежно неинтересно.
- А мне было бы интересно, — сказал я.
- Да ну? – сказал он.
- Представь себе. У меня к такому человеку масса вопросов. От и до. Как деньги тратит, что ест на завтрак, обед и ужин, с кем общается. Как детей воспитывает, то есть что им говорит в таком разрезе: «Запомни, сынок…» или «Доченька, а вот этого ни-ни…». Когда собирается ремонт делать. Ходит ли на могилку к папе-маме, какие праздники всерьез отмечает. Часто ли душ принимает, майки-трусы-носки меняет, как с женой спит, изменяет ли ей. Если нет, то почему, если да, то зачем.
- Но это интерес не к человеку! – перебил он. – А к объекту изучения.
- Допустим. А у него ко мне, и к тебе тоже, – сказал я, – вообще никакого интереса нет. На рыбалку мы не ездим, машину чинить не умеем. За футбол-хоккей не болеем. Его соседских сплетен не знаем. О чем с нами говорить? Про что у нас спрашивать? Про курс юаня? Про арест Немцова? Правда ли, что Настя ушла от Сережи? Что рассказать, чтобы ему было интересно? Живо и неподдельно? Анекдот? Или как в студенческие годы по девкам бегали?
- Не знаю, — сказал он. – Говорят, бывает «человеческий интерес».
- Говорят, — сказал я. — А что это такое?
- Не знаю, я же сказал, — сказал он. (с)

@темы: вы хотите об этом поговорить?

---

лучше поздно

[ame_twins]

Вообще, так как мне принадлежит вроде бы какая-то часть идеи сего юзер-собрания, стоило бы отписаться раньше, но я томат. Исправляюсь.

Живу в сибирском городе с весьма действующим на нервы резкоконтинентальным климатом, который более чем квадратен в социальном плане и еще более замкнут в смысле каких-либо перспектив. Большую часть сознательной жизни потратила на чтение и бумагомарание, что в конце концов привело на местный факультет журналистики. Год назад я получила свой синенький дипломчик, так что словоблудием теперь на правах профессии зарабатываю на съем угла, сигареты, интернеты и прочие нехитрые необходимости молодого нищеброда. В общем и целом, биографическая канва классически недофилологическая - даже диплом писала про Сорокина, а не как все нормальные люди про газеты да журналы в контексте какого-нибудь -изма.

Короче говоря - толком ничего, кроме как внятно и вполне складно трындеть, не умею, да и то в свободное от работы время все менее и менее охотно. Причина - что к словам, что к людям (по мере пристального знакомства с каждым из этих видов информации) вырабатывается все более и более устойчивое раздражение и стремление самоустраниться от умножения сущностей без необходимости. При этом наблюдать и анализировать мне все еще не разонравилось, так что читать всякие интернет-днявочки, например, люблю - и вполне уверена, что ничто так не говорит о человеке, чем продуцируемые им тексты.

Ключевые ко мне слова: постмодернизм головного мозга, эмоциональная отстраненность, интуиция\паранойя, эгоизм как самосохранение.

картинка

@темы: Знакомимся

---

Информационный взрыв и травма постмодерна

[Фердинанд Касачужица]

Ровно 200 лет назад, в 1798-м, Томас Роберт Мальтус выпустил свой знаменитый "Опыт о законе народонаселения и его воздействии на будущее усовершенствование общества", где сформулировал закон диспропорции между ростом народонаселения и количеством природных ресурсов для производства продуктов питания. Население возрастает в геометрической прогрессии (2, 4, 8, 16, 32...), тогда как продовольственные ресурсы - только в арифметической (1, 2, 3, 4, 5...). Мальтус предсказал кризис перенаселенности, отрицательные последствия которого тяжело переживались человечеством в XIX и ХХ веках, особенно в странах "третьего мира".

Как известно, острота этого кризиса к концу ХХ века отчасти снизилась - благодаря успехам и технологии, намного обогнавшей арифметическую прогрессию роста материальных благ, и просвещения, резко сократившего рождаемость в цивилизованных странах. Тем не менее 200 лет спустя после Мальтуса обнаруживается новая растущая диспропорция в развитии человечества - уже не демографическая, а информационная. Диспропорция между человечеством как совокупным производителем информации - и отдельным человеком как ее потребителем и пользователем.

1. Основной закон истории по-разному формулировался у Вико и Мальтуса, у Гегеля и Маркса, у Шпенглера и Питирима Сорокина: как рост народонаселения или самопознание абсолютного разума, как усиление классовой борьбы или расцвет и увядание цивилизаций... Мне хотелось бы предложить свою формулу, которая не притязает на универсальность, но пытается объяснить некоторые особенности текущего момента.

Основной закон истории - отставание человека от человечества. Возрастают диспропорции между развитием человеческой индивидуальности, ограниченной биологическим возрастом, и социально-технологическим развитием человечества, для которого пока не видно предела во времени. Увеличение возраста человечества не сопровождается столь же значительным увеличением индивидуальной продолжительности жизни. С каждым поколением на личность наваливается все более тяжелый груз знаний и впечатлений, которые были накоплены предыдущими веками и которые она не в состоянии усвоить.

Отсюда - проблема отчуждения, поставленная девятнадцатым веком, и проблема утраты реальности, поставленная веком двадцатым. Марксизм, экзистенциализм, постмодернизм решают, в сущности, одну проблему: растущую диспропорцию между человечеством и человеком, видом и индивидом, которая формулируется то как "отчуждение" и "проклятие частной собственности", то как "некоммуникабельность" и "царство абсурда", то как "гибель реального" и "царство симулякров". XIX век еще сохранял парадигму "подлинной реальности", то есть совокупного накопленного труда человечества, который, несмотря на превращенную форму частной собственности, революционным путем может быть расколдован и возвращен человеку (Марксова теория самоотчуждения и последующего присвоения сущностных трудовых сил). В экзистенциализме начала - середины ХХ века разрыв человека с человечеством обретает этико-психологические очертания - как неизбывное одиночество индивида, невозможность общения, бессмысленность бытия, кризис "сущностной, родовой" основы личности. Наконец, постмодерн на исходе ХХ века снимает проблему отчуждения тем, что снимает саму проблему реальности. Реальность не просто отчуждается, овеществляется или обессмысливается - она исчезает, а вместе с ней исчезает и общий субстрат человеческого опыта, заменяясь множеством знаково произвольных и относительных картин мира. Каждая раса, культура, пол, возраст, местность, индивид создают свою "реальность" - само это слово в современных гуманитарных науках редко употребляется без кавычек.

Но заключение в кавычки - всего лишь бессильная месть человека той реальности, которая все больше и лучше обходится без него. И отчуждение реальности от человека, и, далее, исчезновение самой реальности - ступени одного поступательного процесса, в котором сумма всей информации, выработанной человечеством, делается все менее доступна отдельному индивиду. Этот процесс совершается не в арифметической, а в геометрической прогрессии; развитие человечества - информационное, технологическое - непрерывно ускоряется по экспоненте. Та сумма знаний и то количество "новостей", которые накапливались в течение всего XVI или XVII века, теперь поставляются в одну неделю, то есть темп производства информации возрастает в тысячи раз - и это при том, что и информация, накопленная всеми предыдущими временами, также непрерывно суммируется и обновляется в составе новых информационных ресурсов. Получается, что человек рубежа ХХ-XXI столетий вынужден за свою жизнь воспринять в десятки тысяч раз больше информации, чем его предок всего лишь 300 - 400 лет назад.

Согласно новейшим расчетам, которые приводятся в Британской энциклопедии (статья "Переработка информации и информационные системы"), объем книг, издававшихся в Европе в XVI веке, удваивался каждые семь лет. Допустим, если в 1500 году было издано всего три книги, в 1507-м - 6, в 1514-м - 12, то в 1598-м - уже 49152. Это и есть геометрическая прогрессия со знаменателем 2. На самом деле к 1500 году, несмотря на то что печатный станок работал всего полвека, уже было издано 9 миллионов книг (статья "Книгоиздание" в той же Британской энциклопедии). Интересно, что с такой же скоростью - удваиваясь за семь лет - возрастает подсчитанный независимыми исследователями глобальный объем научно-технической литературы в ХХ веке. А ведь средняя продолжительность жизни за 400 лет увеличилась не геометрически, а всего лишь арифметически - и не более чем вдвое 1.

Значит, индивид все более чувствует себя калекой, неспособным полноценно соотноситься с окружающей информационной средой. Это особого рода увечье, когда человек лишается не внешних, а внутренних органов: зрение и слух принимают на себя чудовищную нагрузку, которую не выдерживают мозг и сердце.

2. Этот "травматизм", вызванный растущей диспропорцией между человеком, чьи возможности биологически ограниченны, и человечеством, которое не ограничено в своей техно-информационной экспансии, и приводит к постмодерновой "чувствительности" - как бы безучастной, притупленной по отношению ко всему происходящему. Постмодерновый индивид всему открыт - но воспринимает все как знаковую поверхность, не пытаясь даже проникнуть в глубину вещей, в значения знаков. Постмодернизм - культура легких и быстрых касаний, в отличие от модернизма, где действовала фигура бурения, проникания внутрь, взрывания поверхности. Поэтому категория реальности, как и всякое измерение в глубину, оказывается отброшенной - ведь она предполагает отличие реальности от образа, от знаковой системы. Постмодерновая культура довольствуется миром симулякров, следов, означающих и принимает их такими, каковы они есть, не пытаясь добраться до означаемых. Все воспринимается как цитата, как условность, за которой нельзя отыскать никаких истоков, начал, происхождения.

Но за таким поверхностным восприятием стоит, в сущности, травматический опыт, результатом которого и является пониженная смысловая чувствительность. Теория травмы - один из самых динамичных разделов психологии и вообще гуманитарных наук в последнее десятилетие ХХ века. Травма в психологическом смысле имеет две отличительные черты. Во-первых, это опыт, столь трудный и болезненный, что мы не в состоянии его усвоить, воспринять, пережить - и поэтому он западает в подсознание. Реакция на травматический опыт запаздывает по сравнению с моментом воздействия, часто на много лет. Во-вторых, травма изживает себя впоследствии какими-то действиями или состояниями, которые по смыслу и по теме напрямую никак не связаны с историческим или бытовым контекстом, в котором они развертываются. Это неадекватная, часто бессмысленно-монотонная реакция на изначальный, забытый травматический опыт. По словам Майкла Херра, "понадобилась война, чтобы понять: мы ответственны не только за то, что делаем, но за все, что видим. Трудность в том, что мы не всегда понимаем, что видим, или понимаем не сразу, а лишь позже - быть может, годы спустя. И все равно большая часть увиденного не осознается, просто продолжает стоять в глазах" 2.

В этом смысле поздний советский концептуализм может рассматриваться как травматическое событие 3.

Советская идеология бомбардировала сознание сотнями сильнодействующих и непрестанно повторяющихся стереотипов, которые травмировали целое поколение и вышли наружу в поэзии - подчеркнуто отстраненной, бесчувственной, механизированной. Концепты, какими они предстают в текстах Пригова и Рубинштейна, - все эти "москвичи", "милиционеры", "рейганы" и "грибоедовы" - это образы травмированного сознания, которое играет ими, изживает их, не вкладывая в них ничего, как на отслоенной от организма сетчатке глаза или перепонке уха. До мысли и сердца эти образы не доходят и не должны дойти, да и сами "мысль и сердце" представляются в рамках концептуализма вполне условными знаками, идеологемами, сконструированными по типу "партия - ум, честь и совесть нашей эпохи". Знаменательно, что концептуализм появился не в десятилетия массированного натиска идеологии, а позже, когда идеология перестала восприниматься буквально, - как своего рода запоздалая отдача образов и звуков, накопленных зрением и слухом, но отторгнутых сознанием. Пока мы воспринимаем идеологию как прозрачное свидетельство о реальности, растворяем ее в своем сознании, она скрывает от нас собственную знаковую реальность - которая становится оглушительной и травмирующей, как только мы перестаем верить и понимать, но продолжаем воспринимать. Это восприятие минус понимание (а также минус доверие) и создает шизофренический раскол между органами чувств, которые продолжают наполняться образами и знаками, и интеллектом, который более не впускает и не перерабатывает их.

Тот же самый травмирующий процесс шел и в западной культуре под воздействием массовых средств коммуникации, нарастающий натиск которых парализовал способности восприятия уже двух поколений. Одно только телевидение со своими сотнями каналов и тысячами ежедневных передач повергает зрителя в интеллектуальный паралич. Избыток разнообразия может так же травмировать, как избыток повторяемости и однообразия. В этом смысле бесконечный информационный поток Запада по своему травматическому воздействию соотносим с чудовищным упорством и однообразием советской идеологической системы.

Результатом в обоих случаях была травма сознания, давшая на рубеже 60 - 70-х годов толчок развитию постмодернизма с его оцепененной и как бы сновидческой ментальностью: все, что ни проплывает перед зрением и слухом, воспринимается как единственная, последняя, доподлинная реальность. Тексты, графики, экраны, мониторы - а за ними ничего нет, они никуда не отсылают.

Постмодерновые образы "стоят" в глазах и ушах как остаточные следы преизбыточного давления идеологии или информации на органы чувств. Мы запасаемся этими впечатлениями и складываем их в наши органы восприятия, но не в состоянии их осмыслить и целенаправленно использовать. Отсюда характерный эклектизм постмодернового искусства, которое лишено как апологетической, так и критической направленности, а просто равномерно рассеивает значения по всему текстовому полю. Даже теоретические понятия постмодернизма, такие, как "след" у Жака Деррида, несут отпечаток информационной травмы. "След" тем отличается от знака, что лишен связи с означаемым, которое предстает всегда отсроченным, отложенным на "потом" и никогда ни в чем не являет себя. Такова особенность травматической реакции, которая не только запаздывает по сравнению со стимулом, но и неадекватна ему. Травма оставляет след, с которого не считывается его подлинник - и потому подлинник представляется исчезнувшим или никогда не бывшим. Весь теоретический аппарат деконструкции с его "следами", "восполнениями", "отсрочками", критикой "метафизики присутствия" и отрицанием "трансцендентального означаемого" - это развернутый в понятиях и терминах культурно-травматический опыт, рядом с которым витает призрак физической травмы. Конечно, в красном сигнале светофора можно прочитать следы прочих сигналов - зеленого и желтого (поскольку они соотнесены в рамках одной знаковой системы). Но если не прочитать в нем означаемого, то есть мчащейся наперерез машины, то итогом такого деконструктивного подхода может быть гибель самого деконструктивиста. Между тем "след" в понимании деконструкции - это именно след других знаков в данном знаке, а не след означаемого в означающем.

Не потому ли Америка так жадно принимает и усваивает постмодерновую теорию, что почва для нее здесь взрыхлена информационным взрывом? Средний американец, проводящий треть жизни (другие две трети - сон и работа) у телевизора в непрестанном блуждании от программы к программе или у компьютера в плавании по волнам Интернета, может достоверно воспринимать только мелькание означающих, поскольку их связь с означаемыми предполагает более глубокое вхождение в сферу знака. "Цепи означающих", "игра означающих", "симулякры", "гиперреальность" и прочие термины постструктурализма отражают травмированность сознания, которое закружено информационным вихрем и сорвалось с семиотической оси "означающее - означаемое", утратило интуицию глубины и волю к трансценденции.

3. Это не значит, что постмодернизм вообще порывает с реальностью и теряет всякую референтную связь с ней. Но референция (отображение) здесь осуществляется "от противного" - не как прямая репрезентация реальности (реализм) и не как авторепрезентация субъекта, говорящего о ней (модернизм), а именно как невозможность репрезентации. Таково референтное значение травмы - она указывает на свою причину именно тем, что никак не выдает ее, отказывает ей в адекватном отзыве, образует слепое пятно в памяти.

Рука способна осязать предмет и получать адекватное впечатление о нем. Но что если рука отморожена и потеряла всякую чувствительность? Пальцы уже не способны воспринимать действительность, но это не значит, что референтная связь с нею утрачена. Отмороженная рука свидетельствует о реальности самого мороза, то есть той силы и причины, что травмировала руку, вызвала потерю чувствительности. Это негативная референция, которая не воспроизводит реальность посредством достоверных образов, но указывает на непредставимое, немыслимое, нечувствуемое. Как подчеркивает современный специалист по теории психологической травмы Кэти Кэрут, травма, с одной стороны, прерывает процесс отсылки к реальности, делает невозможным прямое ее восприятие, но, с другой стороны, вводит в действие отрицательную референцию как свидетельство того катастрофического, чрезмерного опыта, который разрушает саму предпосылку опыта. "Попытка найти доступ к истории данной травмы есть также проект вслушивания в нечто за пределами индивидуального страдания, в реальность самой истории, чьи кризисы могут быть постигнуты только в формах неусвоения" 4.

Таковы референции постмодернизма как травматического опыта - они ведут к реальности не прямо, а от противного, подобно тому как реальность, окружавшая калеку, может быть воспроизведена не по его искаженным и ущербным впечатлениям от нее, а по тем воздействиям, которые, собственно, и сделали его калекой. Сожженная кожа или ослепшие глаза не воспринимают тепла или света, но именно поэтому достоверно передают реальность взрыва, причинившего увечье. Бесчувственность правдиво отражает ситуацию подавления чувств.

Какова, собственно, наиболее адекватная реакция на взрыв атомной бомбы? Подробное наблюдение за ним - или утрата способности зрения? Не есть ли слепота самое точное свидетельство тех событий, которые превосходят способность восприятия и, значит, оставляют свой след в виде травм и контузий, рубцов и царапин, то есть знаков, начертанных на теле, а потому и читаемых как свидетельства? По словам известного литературоведа Джеффри Хартмана, произнесенным на открытии архива жертв Холокоста (Эморийский университет, ноябрь 1996), "мой ум забывает, но мое тело сохраняет рубцы. Тело - кровоточащая история".

Из теории травмы следуют важные выводы для теории познания вообще, а также для понимания генезиса культуры. Факт, осмысленный И. Кантом, - что мы не можем непосредственно воспринимать "вещи-в-себе", реальность "как она есть" - не свидетельствует ли о самой природе этой "подлинной", "первичной" реальности, оглушающей и ослепляющей нас? Нельзя исключить, что и вся культура есть результат огромной доисторической травмы, следствием которой стал раскол на вещи-для-нас и вещи-в-себе, на означающее, которое дано восприятию, и означаемое, которое удалено и сокрыто. Знак - это и есть такой шрам или рубец на нашем сознании: отсылка к предмету, который не может быть явлен здесь и сейчас. Не является ли культура как процесс непрерывного порождения символов - последствием родовой травмы человечества, способного судить о реальности лишь по увечьям, которые она ему наносит?

В этом смысле постмодернизм - зрелое самосознание увечной культуры, и не случайно так распространены в его топике образы калек, протезов, органов без тела и тела без органов. ХХ век - начало цивилизации протезов: люди общаются между собой посредством приборов, подсоединенных к органам чувств. По мере встраивания человека в грандиозно распростертое информационное тело человечества неизбежно будут возрастать протезно-электронные составляющие индивидуального тела, ибо ему будет не хватать глаз, ушей, рук для восприятия и передачи всей информации, необходимой для исполнения человеческих функций. Там, где органы утрачивают взаимосвязь в едином целом организма, они опосредуются протезами - экранами, дисками, компьютерами, телефонами, факсами. Все это - удлинители и заменители телесных органов, травмированных избытком информации. Между моей рукой, которая в этот момент нажимает на клавиши компьютера, и моими глазами, которые смотрят на экран, находятся десятки проводов, тысячи мегабайт электронной памяти и непредставимое для меня число микропроцессоров и микросхем. Да, собственно, и части моего тела, опосредованные протезами, сами выступают как некие более или менее удобные линии коммуникации, как заменители проводов и микропроцессоров, как протезы протезов. Поэтому культура, приходя на подмогу технике, разрабатывает такой фрагментарный или агрегатный образ тела, где все части могут быть разобраны, дополнены протезами и собраны в другом порядке. "Короче, мы должны считать наши члены, руки, пальцы, груди... тем, что они есть сами по себе, отделенными от органического единства тела... Мы должны, иными словами, расчленить, изувечить тело..." - так говорил Поль де Ман 5.

И хотя французские мыслители Деллз и Гватари (в книге "Анти-Эдип. Капитализм и шизофрения") полагают расчленение тела "шизоидным" вызовом и революционным ударом по современной "капиталистической" цивилизации, все обстоит ровно наоборот: именно эта информационная цивилизация вполне успешно и конформно расчленяет нас, отделяя глаза от рук, ноги от ушей, сознание от тела... Человек - уже не столько "чело века" (А. Белый), сколько "увечье века". Вызовом шизоидному обществу была бы попытка собрать человека воедино, но не станет ли такой цельный, универсальный человек ренессансного типа помехой дальнейшему развитию цивилизации методом непрерывного деления - специализации и протезирования? Любой намек на целостность и единство встречает яростное сопротивление у западных интеллектуалов - как зародыш грядущих репрессий, как угроза тоталитаризма. Между тем, как известно из старого латинского речения (divide et impera), властвует не тот, кто объединяет, а тот, кто разделяет.

Состояние эйфории, присущее постмодерну, не противоречит его травматической природе. Эйфория может быть последствием травмы, которая образует ее бессознательный фон. Травма препятствует глубинному постижению объектов - и потому сознание легко скользит по их поверхности, отдаваясь радости безотчетного восприятия. Травма выбрасывает нас на уровень внешних раздражений, где мы испытываем опьянение пестротой и разнообразием, погружаемся в праздник нескончаемых различий. Да и сама травма действует как анестезия: лишь в первый момент она причиняет боль, а затем притупляет саму способность восприятия боли, парализует нервные окончания. "...Некто полузадушенным голосом говорит о том, как он счастлив..." (Лев Рубинштейн, "Все дальше и дальше"). Бурные потоки мелких информационных частиц непрестанно бомбардируют наше сознание, вызывая онемение и омертвение мыслительных, да и воспринимательных способностей. Мы не видим того, что у нас перед глазами, потому что в глазах стоят образы, не воспринятые сознанием. Точно так же слух, травмированный грохотом рока, уже не воспринимает шелеста травы и шепота девы.

Можно предвидеть наступление времени, когда только исключительные индивиды будут в состоянии соответствовать уровню информационного развития цивилизации, то есть быть воистину цивилизованными и воистину людьми. Потом отстанут и они, и цивилизация понесется вперед - уже не просто никем не управляемая, но и никем в целом не воспринимаемая, - как вихрь, проносящий мимо кучи пыли и какие-то непонятные обломки. Между человеком и человечеством становится все меньше общего, так что смысла лишается сама корневая связь этих двух слов.

@темы: информация познавательная, вы хотите об этом поговорить?

---

[экзистенциальненько]

Гммм. В моей голове сейчас циркулируют (ну то есть как "циркулируют".. вяло перекатываются) три не связанные между собой мысли. И вот одна из них (выбранная, честно говоря, случайным образом).
Недавно я, наконец, поняла, что мне так не нравится в людях.. хм, нет, "не нравится" - это не самое подходящее выражение, потому что не нравится мне столько всего, начиная с сотни собственных качеств и заканчивая бесконечностью... скорее, вызывает желание забиться в угол, накрывшись одеялом с головой, и никогда с внешним миром, не включающим близких мне людей, не контактировать. И дело в двух довольно диких и непонятных для меня вещах: во-первых, люди берут за аксиому, что раз они родились, то кому-то сделали одолжение и мир должен быть им благодарен, во-вторых, очень многие относятся к другим людям априори враждебно, как будто мы все конкурируем за место под солнцем, а не вместе сражаемся со злом. Из этих двух принципов, принимаемых за предпосылки, вытекает очень-очень многое. Я выросла и живу в тепличных условиях, так что мои суждения как бы смазаны. Но вы, уважаемый участник сообщества, наверное, можете что-то сказать по этому поводу? Возможно, вы считаете так же? Или вам есть что возразить? Мне было бы очень интересно услышать, что вы об этом думаете.

@темы: вы хотите об этом поговорить?

---

[Фердинанд Касачужица]

Тыкать кнопочки в голосовании у всех получается хорошо, молодцы. Но мы с вами не злоебучее ЕГЭ пишем, так что давайте разговаривать и всячески словесно (а кто хочет - пусть рисует и музицирует) самовыражаться. На правах нетрезвого юзера привожу лично мне очень приглянувшуюся статью многоуважаемого М.Н.Эпштейна, наслаждаемся, обдумываем и высказываем своё мнение.

Роль ошибки и опечатки в словотворчестве
(Просчёт как начало другого отсчета)

Ошибка ошибке рознь. Чем плодотворная ошибка отличается от случайной? Тем, что вводит в действие новую закономерность, и если она даже случайна по своим предпосылкам, то уже далеко не случайна по следствиям.

Возьмем, например, слово «цветы» и представим, какие ошибки можно было бы совершить в написании этого слова, начиная с первой буквы. Пойдем по алфавиту. «Аветы», «бветы», «вветы», «гветы», «дветы»… Бессмыслица, абракадабра… Однако, дойдя до буквы «р», «рветы», мы вдруг чувствуем какую–то неслучайность в постановке здесь именно этой буквы, потому что с ней в слово вступает иной корень – «рвать», одна из спрягаемых форм которого – «рвёт». Ну мало ли какой корень может наложиться на любой другой – отсюда еще не следует, что им суждено срастись, образовать новое слово. Однако именно «рвать» вполне прозрачно и осмысленно соотносится с корнем «цвет», поскольку одна из самых устойчивых ассоциаций со словом «цветы» – это «рвать цветы».

Значит, в постановке «р» на место «ц» обнаруживается нечто неслучайное. «Цветы – рветы». Что такое «рветы»? Это, скорее всего, сорванные цветы, отделенные от корней, скошенные, разбросанные, еще красивые, но уже безжизненные, принесенные в жертву, трупы цветов.
На траве валялись рветы, свесив свои свои увядшие головки.

Слово может и далее расширять свое значение, следуя всеми путями, уже проложенными для него словом «цветы», поскольку именно эта связь должна постоянно поддерживать его смысл в ассоциативном поле читателя.
Если правда, что дети – цветы жизни, то подкидыши, беспризорники – это ее рветы.
Что это у вас за праздник ненависти такой? Зачем вы столько цветов-рветов разбросали?
Бодлер писал о «цветах зла». Но там, где зло , чаще бывают рветы, чем цветы.

Я не утверждаю, что слово «рветы» должно непременно войти в русский язык. У него ограниченная область употребления, и за пределом своей ассоциации с цветами оно вряд ли будет воспринято как осмысленное. Я лишь хотел показать, чем творческое преобразование отличается от простой ошибки, хотя в их истоке лежит одно и то же явление – отступление от правила. В случае ошибки только это и происходит, поэтому ошибку нужно исправить – и восстановить действие правила. В написаниях «бветы» или «гветы» буквы «б» или «г» нужно заменить на «ц», т. е. последовать правилу и привычке. А вот в слове «рветы» букву «р» не стоит сразу вычеркивать, мы видим, что она содержит некий смысл, дополнительный к слову «цветы» и соотносимый с ним. «Р» здесь не просто опечатка, но точка смыслового роста. Нарушая привычную закономерность, оно создает новый смысл, который не исключает первого, но включает его в себя, дополняет его, образует с ним новое целое.

Это и есть акт творчества в миниатюре, в размере одного слова, заменой одной буквы: момент перехода от одного смысла к другому через стадию ошибки, просчета, который оказывается новой точкой отсчета. Просчет в слове «цветы», непроизвольная постановка «р» на место «ц», – точка отсчета нового слова и нового смысла: цветы, но уже сорванные (растоптанные, увядшие и т.п.).

Об этом писал Велимир Хлебников: «Вы помните, какую иногда свободу от данного мира дает опечатка. Такая опечатка, рожденная неосознанной волей наборщика, вдруг дает смысл целой вещи и есть один из видов соборного творчества и поэтому может быть приветствуема как желанная помощь художнику. Слово цветы позволяет построить мветы, сильное неожиданностью». _ 1 Хлебников не поясняет далее значения новословия «мветы» – наверно, это и не дело художника. Важно то, что опечатка дает «свободу от данного мира». И не просто свободу от, но и свободу для: свободу построения иного мира, внутренне столь же значимого, как данный, и даже объемлющего его собой, несущего в себе. Акт творчества, даже столь минимального, как одно слово, – это акт миротворения в том смысле, что мир не может быть просто случайностью или ошибкой, он несет в себе свою собственную закономерность и оправдание, он есть, а значит, и не может не быть.

Что же, собственно, является минимальной единицей творчества, «креатемой», в этом конкретном примере? Буква «р» на месте буквы «ц»? Замена одной буквы другой, приводящая к появлению нового слова? У креатемы сложная структура, состоящая из трех компонентов: 1) исходная матрица; 2) замена в ней одного элемента другим и разрушение исходной матрицы; 3) становление новой матрицы с другим элементом.

Недавно я перечитывал книгу Жана-Поля Сартра «Слова» – и вдруг: «Ну что ж, – подумал он про себя, – не судьба мне быть скульптором, не будьба жить, я родился попусту». _ 2 В этом издании, очевидно, допущена опечатка: «будьба» вместо «судьба». Но это опечатка не упраздняет, а смещает значение слова, производит его от смежного корня: не «судить» (судьба – суд, сужденное), а «будить» (будьба – бужение, пробужденное). Новое слово образуется по морфологической аналогии. Судить:судьба = будить:будьба.

Будьба (ударение на последнем слоге, как в «судьба») – то, что будит, взывает к пробуждению, пробуждающее начало. И одновременно сюда «врастает» еще один корень: будь – быть – будет. Будьба – то что будет в силу пробуждения; будущее, которое не просто будет, но и будит к новой жизни, пробуждает, ободряет, обновляет; пробужденное бытие будущего. Если «судьба» – слово грозное, нависающее тяжестью рока, то «будьба» – слово веселое, призывное, то, что будет, и то, к чем будят, будящее будущее, точка пересечения будущего и пробуждения.

Будьба отличается не только от «судьбы», но и от «будущего» – тем, что оно не просто «будет», но и призывает быть, содержит в себе повелительное наклонение «будь». Будьба – это призыв к бытию и к пробуждению, это чувство деятельного будущего, которое срывает нас с места, несет навстречу всяким приключениям, заводит, встряхивает, завихряет, стирает плесень лени и скуки. Дополнительно тут еще задействованы созвучия со словами «буря», «буча», «гульба», «борьба»...
Да что ты все заладил о судьбе. Давай лучше о будьбе подумаем.
Пробуждайся, вставай, будьбы еще много впереди.
Понятие судьбы нас, как деятелей, тормозит, а будьба, напротив, тормошит.

Приведу еще один пример, подсказанный мне писательницей Мариной Вишневецкой, которая придумала слово «веснование». Здесь тоже креативна замена одной буквы, хотя цепь замен, ведущая к ней, более сложная. Наступает весна – какая-то лихая, отчаянная, полная страстей и приключений. Допустим, 16-ая или 18-ая весна в вашей жизни. «Он просто взбесился» – говорит мама.» Весна… бесится». Здесь улавливается какое-то корневое созвучие, но как его выявить? Нужна перспектива, где два эти корня уместились бы в одном слове. Нужно так его выстроить, чтобы оно читалось как образование и от «весны», и от «беситься». Бесна? Нет, слишком коротко, и «бесовское» не успевает выразиться, его прерывает и заглушает суффикс «н», который присущ только «весне». «Бесенний»? – нет, весеннее здесь тоже преобладает, «б» воспринимается как ошибка. А что, если, наоборот, сохранить в начале букву «в» и найти суффикс, характерный именно для производных от «бес»? Какой? – бесноватый. А если бесится от весны, если это весеннее бешенство у него в крови – значит, «весноватый». Вот и получается слово, которое отличается от «бесноватый» только начальной буквой «в», но оно содержит и буквосочетание «есн», свойственное «весне», т.е. слово «бесноватый» плотно соединяет знаки весны и беснования, которые совместно становятся «веснованием».
Чтo это с ней? – Да такая у нее пора, веснование?
Это весноватые коты так орут?
Смотри, скоро март, опять твой весноватым сделается.

Весноватость, веснование, весноваться, весноватый – все это слова разных частей речи, соединяющие две лексико-морфологические темы: весну и беснование.

И последняя история. Она началась с опечатки в английском слове loneliness, «одиночество», которое вдруг приобрело дополнительную букву «g» и стало читаться «longeliness» (long – длинный). Эта опечатка встретилась мне в названии книги Аллана Силлитоу «Одиночество бегуна на длинную дистанцию» (Alan Sillitoe. The Longeliness of the Long-Distance Runner). Видимо, слово «long», которое тоже имеется в названии, как-то магически подействовало на соседнее слово «loneliness», вызвав искус опечатки, – недаром именно в таком ошибочном написании это заглавие дано на многих сетевых страницах (Книги я не читал, но подумал, что у автора должны быть особые счеты с одиночеством, поскольку оно читается и в самой его фамилии: Sillitoe – solitary). Одиночество, представленное в виде «longeliness», вобрало в себя длину беговой дистанции и само стало длинным.

И вдруг мне подумалось, что точно такой же эффект возможен по-русски, если в слово «одиночество» добавить букву «л». Оно тоже становится длинным. «Одлиночество» – это очень долгое, безысходно долгое одиночество. Вообще «одиночество» – выразительное слово, в нем трижды повторяется одинокая, овально-пустотная буква «o». И еще в нем звучит «ночь», «ночество», которое усиливает мотив одиночества, растягивает его в долготу одиноко проведенной ночи. Если же в него вставить еще букву «л», то «длина» начинает звучать в полный голос. «Одлиночество». А поскольку всего одна буква «п», точнее ее отсутствие в начале, отделяет его от еще одного корня, то добавляется еще тяжкое ощущение подлости, которую вытворяет с нами жизнь.
Нет, такого одлиночества я никому не пожелаю!

Творчество – это одновременно и внесение хаоса в старую систему, и рождение новой системы из этого хаоса. Часто именно ошибка становится модусом переключения из одной системы в другую. Нарушение правила ведет к его расширению или становление нового правила, смысла, системной закономерности. Поэтому будьте внимательны к ошибкам, своим и чужим: среди них могут оказаться зародыши новых лексических единиц или грамматических правил.

@темы: информация познавательная, вы хотите об этом поговорить?

---

[Фердинанд Касачужица]

Так... Пока ждём остальных товарищей, не написавших о себе (что, впрочем, дело добровольное, измыслен призыв к самопрезентации был для повышения взаимного доверия, возникновения интереса и пр. няшностей), можно подумать, чем будем заниматься дальше. Мелькало среди целей вступления в сообщество пару раз что-то вроде "найти новых людей", так вот, поелику ассортиментом количеством пока что хвастать не можем (кстати, товарищи, а не поприглашать ли нам дружно сюда подходящих юзеров из своих пч и прочих дайриковских знакомцев?), то будем как-нибудь выделываться и демонстрировать свои качества. Лично мне не приходит в голову никаких особо оригинальных способов окромя разговоров, посему - давайте вместе выбирать, о чём трепаться.
Можно ткнуть варьянт, но лучше что-нибудь своё предложить, что вам интересно в высшей степени и о чём говорить можете запоем и вдохновенно.

Вопрос: Итак, что нас может интересовать?

1. Феномены культуры разнообразные и широкомасштабные..		8	(11.76%)
2. Частности бытия.		6	(8.82%)
3. Фильмы, книги, музынька.		9	(13.24%)
4. Персоналии общеизвестные.		2	(2.94%)
5. Сами участники.		8	(11.76%)
6. Обсуждения внезапно пришедшей в голову мысли.		11	(16.18%)
7. Информация познавательная.		7	(10.29%)
8. Мероприятия игровые.		3	(4.41%)
9. Буду сидеть, читать и молчать.		6	(8.82%)
10. Совместное творчество. Или единоличное. Творчество, в общем.		8	(11.76%)
Всего:		68 Всего проголосовало: 16

@темы: организационные вопросы

---

Nick Cave & The Bad Seeds - The Weeping Song

[safe and sound]

@темы: музыка, восторг

---

Out of

[Apellun]

---

[экзистенциальненько]

Уффф.
Что-то чувствую себя немножко черной овечкой. Ну да ладно :3
Меня зовут Эся (это сокращение от имени в паспорте), собственно, так ко мне некоторые и обращаются. Недавно исполнилось 20 лет, к чему я еще не успела привыкнуть. По образованию решительно не филолог (окончила математический класс, сейчас постепенно заканчиваю учиться на экономиста, да и работаю в этой же сфере). По складу ума, пожалуй, тоже. Очень люблю книги, навязываюсь к любимым авторам в воображаемые друзья без их ведома (потому что мне нравится разница в возрасте где-нибудь лет 100-150, так что мои друзья давно уже мертвы). Никакой мизантропией не страдаю, просто слишком привередлива, что, в сочетании с застенчивостью и трусостью, дает некую асоциальность, наверное. Но я бы хотела, чтобы людей, с которыми я могу быть, было больше
Почти все время думаю над чем-нибудь малополезным, но безумно важным для меня, поэтому часто нуждаюсь в тех, кто мог бы со мной поспорить, чтобы мы приблизились к истине.
Честно говоря, я не знаю, что именно о себе стоит рассказывать, потому что говорить-то я долго могу :3
Фотографию, к сожалению, из соображений паранойи показать не могу, но, говорят, вполне кавайна.

@темы: Знакомимся

---

[Блейз язва и любит трюфели и Поттера]

Тщерд, это же все равно делать надо, да? Тогда скопом:
В этих интернетах мимикрирую под относительно активного и отчасти позитивного чувака, в реале же веду себя честнее - молчу, молчу, ехидничаю и сыплю матерной бранью. Я уже говорила "молчу"? Часто задаю вопросы, нередко - совершенно идиотские.
Не пью, не курю, много (но довольно бездарно) ругаюсь. По роду деятельности школота. Вкус (здесь в первую очередь книги) отсутствует напрочь.
С людьми общаться не люблю, хотя зачем-то постоянно пытаюсь - и ничто не доставляет столько удовольствия, как возвращение в свою уютную норку и клятвенное обещание самой себе в Большой Мир нос больше не совать.
Подруга одна, и той много. Она тихая чуть забитая скромная няшка, единственная беда - фотографировать любит.
Филолог до мозга костей по складу ума - говорят, неплохой бы вышел, если бы делала хоть что-то в этом направлении, кроме перехода в гуманитарное уч.зав.
По соционике не то Бальзак, не то Ропеспьер.
Опорные точки: буквы, крайняя интроверсия, солипсизм простите Капитана >>.
note: дневник - кусок маскировки под нечто более общительное и жизнерадостное. just wanna u 2 know.

кавайность? простите, не здесь

@темы: Знакомимся

---

Here we go

[Красная ртуть]

На самом деле, ненавижу рассказывать о себе, и когда меня просят это сделать, всегда теряюсь. Ибо,ну, непонятно, что вообще может кого-то заинтересовать. Поэтому здесь будет не пост, а гимн банальности.
На то имя, которое записано в паспорте, откликаюсь редко и случайно, но, кому надо, - Юля.
Лет 20
Москва
По образованию - историк-балканист, по профессии - журналист-переводчик-педагог. Собственно, единственное, что я качественно умею делать в этой жизни, это долго красиво, образно, заумно распространяться на заданную тематику, будь то инновационные методы клинической анестезиологии, или нанотехнологии в промышленном арматуростроении.
Руками могу разве что приготовить яичницу или сыграть на гитаре. Ну,ладно, еще копаю превосходно, ибо археолог.
Из бесполезных навыков - владение сербским языком и стрельба из рогатки.
Сигареты пачками, кофе литрами. Мат завершает эту отменную картину.
С транспарантом " Социофоб" не хожу, но по факту - так оно и есть. Ибо специфический распорядок дня, скверный характер, стремящиеся в небесные дали планки и неспособность прощать людям скулёж и промахи.
По этому поводу круг общения прелестно узкий. Ну, и да, люди очень быстро забываются.
Степень кавайности зависит от времени суток и наличия у меня жизненно важных вещей в радиусе полуметра.
Собственно, вот такая унылая картина.

---

[Apellun]

Привет, меня зовут Ирина или просто Инни.
Я - поэтически настроенный Дон Кихот, живо интересуюсь искусством, физикой, языками, мистикой, историей и культурой других стран, ну и родной России, конечно.
Асоциальность мне привили, и волей-неволей я ее полюбила. Ищу интересных и выдающихся друзей вот уже долгое время. Немного, но нашла. В детстве очень много читала, посему грамотность пришла как-то сама собой в большинстве своем, ошибки очень не люблю
Очень люблю слушать музыку, слушаю много и разную. Еще очень люблю юмор и чай #1.
Наверное, кавайная. Справки нет.

мой любимый превед-портрет

@темы: Знакомимся

---

Допустим, начали.

[Фердинанд Касачужица]

Есть два прекрасных товарища:  Злой Мышкин и  ame_twins. Однажды, присовокупив для весомости пользователя  Stadler, издумали они сие сообщество, в котором вы имеете честь состоять. А Стадлер сейчас и попытается собственную тушку продемонстрировать.
Итак, во-первых, Стадлером меня звать и следует (это не ник, а фамилия; склоняется). Я вполне состоявшийся недофилолог: два курса усердно пропаханы, со вспышками восторга, переиначиванием личности под замысел, спонтанными мифами, раздолбайством, задиранием носа, запойным чтением и пр. прелестями, свойственными небезызвестному вам факультету. Следующее заявленное в названии сообщества качество, асоциальность, обусловлено ворохом разнородных причин: от событий - неудачного переезда в новый город - до перманентно действующих изнутри идущих свойств вроде мерзостности характера и интроверсии. В сообщество сие затесаться мне хотелось для того, чтобы поинтересоваться историями других людей, кого-нибудь найти для внимательного прочитывания его дневника и попросту потрепаться, ежели зародятся любопытственные разговорчики.
От себя добавлю следующие характеристики: словоблуд, библиофил, аудиал, упрямец, нытик, графоман, безработный.
О степени кавайности же предоставляю право судить вам по прилагающемуся фотоснимку.

@темы: Знакомимся